Ненужная победа (Рассказ Чехова)

о произведении I II III IV V VI VII VIII IX

Глава IX

— Вас ищет какая-то дама! — сказала однажды вечером фрау Блаухер Артуру, который зашел за письмами. — Она оставила записочку!
«Я остановилась в отеле „Большого якоря“, — прочел Артур в записке. — Скорее приходите. Илька».
Артур отправился в город и ровно в полночь увидался с Илькой. Он захохотал, когда увидел ее. Как изящно она была одета и как непохожа на ту певунью, которую он когда-то встретил в лесу, всю в слезах!
— Есть миллион? — спросил он, смеясь.
— Есть. Вот он!
Артур вдруг перестал хохотать. Пред ним на столе разложили миллион, настоящий миллион.
— Чёрт возьми! — сказал он, не веря своим глазам. — Ты считаешь, дитя мое, на франки? Я забыл сказать тебе, чтобы ты считала на талеры... Но ничего... И эти деньги хороши! Где ты их взяла?
Илька села рядом с ним и рассказала ему всё, что произошло с ней после того, как она с ним рассталась.
— Ну? А что же ты сделала со стариком? — спросил Артур.
— Я напоила его морфием и в ту же ночь бежала без оглядки.
— Честно! — сказал Артур. — Ха-ха-ха! В другое время я высек бы тебя, но теперь будь баронессой фон Зайниц! Вот тебе моя рука! Завтра же идем к мэру!
На другой день фон Зайниц и Илька были у мэра. Илька сделалась баронессой фон Зайниц 2-го июня в половину десятого утра.
В два часа того же дня барон Артур фон Зайниц был лишен баронского достоинства: присяжные заседатели нашли его виновным в совершении подложного завещания... Пельцеры достигли своей цели.
На суде Илька увидела графиню Гольдауген.
Графиня сидела на одном из задних кресел в отдалении от зрителей и не отрывала глаз от подсудимого. С черной шляпы ее спускался темный вуаль. Она, по-видимому, хотела сохранить инкогнито. И только тогда, когда она, выслушав речь прокурора, проговорила вслух: «Как это глупо!» — Илька узнала ее по ее мелодическому голосу.
«Какое она имеет право смотреть на моего мужа?» — подумала Илька, бледнея от ненависти и в то же время торжествуя свою победу. Она теперь верила в эту победу: у графини был отнят любимый человек.
Подсудимый держал себя на суде очень странно. Он был слегка пьян — злые остроты так и сыпались с его языка. Игнорируя судей и присяжных, он молчал, когда следовало говорить, и говорил, когда следовало молчать. Прокурор был его университетским товарищем, но не пощадил его в своей речи. Он беззастенчиво копался в его прошедшем, которое знал как товарищ, описал парижскую жизнь, банкротство, безденежье, тягость, которую испытывал барон фон Зайниц благодаря этому безденежью, и кончил хвалебною песнью госпоже Пельцер, которая пожертвовала чувством братской любви в пользу чувства справедливости, возмездия за проступок...
— Она поступила, как примерная гражданка! — сказал он.
— Стыдно тебе, — сказал Артур. — Прежде, когда ты курил в университете мои сигары, ты не умел так лгать!
Только это и было сказано серьезно и искренно, остальное же, что говорил Артур, вызывало смех и председательские звонки.
Публика обвинительный приговор встретила аплодисментами. Она почти вся состояла из холопов Пельцера. Людям, которые симпатизировали Артуру, не нашлось места в суде. Все места были заняты приверженцами банкира еще рано утром. Артур выслушал приговор хладнокровно.
— Я знаю дорогу к императору, — сказал он, — и когда мне вновь понадобится баронство, я побываю у него. Вена, знающая меня, посмеется над этим приговором!
Горькое чувство, чувство стыда за людей и омерзение наполняли душу графини, когда она, оставив залу суда, садилась в коляску. При ней обвиняли в мошенничестве и осудили неповинного человека. Как легко обмануть этих простоватых толстых присяжных и как мало нужно для того, чтобы погубить человека!
— Я возвращу ему имя! — решила она, негодуя. — Он сказал им, что знает дорогу в Вену, но он не станет хлопотать из-за такого, по его мнению, пустяка, как доброе имя... И к тому же он лентяй, тяжел на подъем... Я похлопочу за него...
«Я подам ему милостыню, — добавила она мысленно, — и он, против желания, должен будет принять ее!»
На другой день она была уже в городском клубе на благотворительном балу и продавала билеты. В саду под навесом, устроенным из флагов, вьющегося винограда и живых цветов, стояло несколько столиков. На столиках стояли колеса с лотерейными билетами... Восемь очень красивых и очень нарядных аристократок сидели за этими столиками и продавали билеты. Лучше всех торговала графиня Гольдауген. Она, не отдыхая, вращала колесо и сдавала сдачу. Пельцер, который был на балу, купил у нее две тысячи билетов.
— Как поживает брат вашей супруги? — спросила Пельцера графиня, получая с него деньги.
Пельцер вздохнул.
— С ним, бедняжкой, случилось два несчастья, — сказал он. — Он женился и... сегодня он уже не барон...
— Слышала... Где теперь его жена?
— Она здесь. Вы и не видели? Смешно! Ха-ха... Она баронесса... Повенчайся они несколькими часами позже, она была бы теперь только бюргерша Зайниц...
Графиня, вглядываясь в лица всех проходящих, начала искать глазами Ильку.
Илька была на балу. Она с высоко поднятой головой и гордой, надменной улыбкой уже прошла раз мимо графини. Графиня была занята торговлей и не заметила ее. Она прошла в другой раз, окруженная толпой любопытных, засматривавших ей прямо в хорошенькое лицо. Графиня вскинула на нее глаза и, по-видимому, не узнала ее. Когда она проходила третий раз, глаза их встретились.
Графиня смутилась и, к великому удовольствию Ильки, уронила на пол деньги. Несколько монет соскользнуло с ее задрожавших рук и со звоном покатилось по полу.
Илька подошла к столу графини и, глядя ей прямо в лицо, взяла несколько билетов.
— Я хочу пожертвовать в пользу школы одну маленькую вещь, — сказала она и, не дожидаясь ответа, сунула в руки графини золотой медальон. Графиня взяла в руки знакомый ей медальон, раскрыла его и улыбнулась. Ее лицо было поцарапано булавкой.
— Обратитесь с этой вещью к администрации клуба, — сказала она, подавая Ильке медальон. — Наше дело только продавать билеты...
И, мило улыбаясь, графиня добавила:
— Pardon, мне некогда!
Улыбка и хладнокровие графини смутили Ильку. Она, не привыкшая к подобного рода стычкам, сконфузилась и отошла от столика. Ей стало досадно и стыдно: стоящие около столика графини заметили ее смущение, переглянулись и улыбнулись. Эти недоумевающие улыбки кольнули Ильку в самое сердце.
— Позвольте пройти, — сказала она молодым людям, которые стеной остановились перед ней и с любопытством смотрели на нее.
Молодые люди почему-то вдруг засмеялись. Послышался такой же смех и сзади. Илька оглянулась и увидела такую же толпу молодежи.
— Позвольте пройти! — повторила Илька.
Послышался вновь смех, и большая пивная пробка ударилась о розовый лоб Ильки. Другая пробка ударилась об ее правое плечо...
— Ха-ха... Ура! Баронесса фон Зайниц, супруга разжалованного мошенника! — крикнул кто-то, и послышалось шиканье...
Третья и четвертая пробки, обе вместе, ударили ее по лицу. Она, униженная и оскорбленная, готовая упасть в обморок, посмотрела на графиню, и ей показалось, что графиня смеется... У Ильки помутилось в глазах. Закружившуюся голову сильно потянуло вниз.
— Артур! — крикнула она.
Никто не откликнулся на этот зов. Разжалованный барон был далеко. Он, пьяный, лежал под кустом, недалеко от домика Блаухер, и видел во сне свой миллион...
Графиня, которую не узнали помутившиеся глаза оскорбленной девушки, подошла к Ильке и, обхватив ее плечи, вывела ее из толпы.
— Пустите меня! Я хочу ее убить! — крикнула Илька и лишилась чувств.
Когда она очнулась, она увидела себя в маленькой комнате, обитой малиновым бархатом. Она лежала на диване. Возле нее сидела девушка с флаконом в руках...
— Где мы? — спросила Илька.
— В клубе, сударыня, — ответила девушка.
Звуки мазурки, донесшиеся до ушей Ильки, подтвердили слова девушки. Илька подняла свою отяжелевшую голову и, немного подумав, вспомнила всё происшедшее.
— Принесите мне маленькую рюмку рейнвейна, — сказала она девушке.
Девушка вышла. Илька быстро достала из кармана портмоне. Из портмоне Илька вынула маленький флакончик, в котором был морфий. Этим морфием она так недавно еще угостила старика Луврера! Теперь она угостит им себя за то, что так близко к сердцу принимает оскорбления, которые наносят ей люди... Морфий весь, сколько его было в флаконе, был принят. В ожидании вечного сна Илька склонилась на бархатную подушку и принялась думать... Ей не жалко было бесцветной жизни. Ей жаль было оставлять папу Цвибуша — только его одного! Артура, который любил вино больше, чем свою молодую жену, ей не жаль.
— Как вы себя чувствуете? — услышала она мелодический голос.
К ней наклонилась вошедшая графиня, ее злейший враг... Илька увидела пред своим лицом блестящие глаза и два розовых пятна на щеках.
— Д'Омарен!— прошептала она, увидев на левой щеке чуть заметную красную полосу.
— Те, которые вас обидели, будут наказаны, — сказала графиня. — Их нанял Пельцер, который ненавидит Артура... Я накажу негодяя Пельцера... Я сильна... Вы еще сердитесь на меня?
Илька отвернула в сторону свое лицо.
— Ты еще сердишься, Илька? Ну... прости меня... Я виновата... Я оскорбила и твоего отца и тебя... Каюсь в этом и прошу прощения.
И Илька почувствовала на голове своей поцелуй.
— Я тебя долго искала... Я не знала покоя ни днем ни ночью, встретившись с твоим взглядом в тот несчастный день... Твои глаза жгли меня во сне...
Илька вдруг заплакала.
— Я умираю, — прошептала она, засыпая под звуки нежного голоса своей кающейся соперницы.
— Прости же меня, Илька, как я простила тебя...
Илька протянула руку и коснулась шеи графини... Графиня нагнулась к ней и поцеловала ее в губы.
— Я умираю, — прошептала Илька. — Я приняла... мор... На ковре...
Графиня нагнулась и увидела на ковре флакон. Она поняла всё. Через минуту в клубе был отыскан врач и приведен к Ильке. Врачу удалось только, благодаря присутствию флакона, констатировать отравление, поднять же на ноги уснувшую Ильку не удалось...

--------------------------------------------------------------------------------

Репортер д'Омарен прибыл из Венгрии в Париж как раз в ту ночь, когда была разыграна Илька. Не найдя в нумере, в котором жила певица, никого, кроме крепко спавшего на кресле Луврера, он побежал к Баху. Бах рассказал ему всё, что произошло во время его отсутствия.
— Она бежала! — решил репортер и на другой день поехал опять в Венгрию, где надеялся получить плату за свою службу.
В Венгрии он узнал о смерти любимой женщины. Весть об этой смерти была жестокой платой, свалившей его на постель. Провалявшись в горячке, он поселился в гольдаугенском лесу и, собирая со всех сторон сведения, написал повесть о красавице Ильке. Проезжая в прошлом году чрез гольдаугенский лес, я познакомился с д'Омарен ом и читал его повесть.
Переведенная на русский язык, она и предлагается нашим читателям.